Было доказано, что знание нескольких языков обладает многими социальными, психологическими и жизненными преимуществами. Более того, исследователи находят преимущества для здоровья от разговоров более чем на одном языке, включая ускоренное восстановление после инсульта и замедление начала деменции.

​

Может ли быть, что человеческий мозг эволюционировал, чтобы выучить больше одного языка? Что те, кто говорят только на одном языке, не используют весь свой потенциал? И в мире, который теряет языки быстрее, чем когда-либо — при нынешних темпах половина наших языков исчезнет к концу века — что произойдет, если текущее богатое разнообразие языков исчезнет, а большинство из нас будет говорить лишь на одном?

​

Я сижу в лаборатории, в наушниках, глядя на фотографии снежинок на компьютере. Когда появляется новая пара снежинок, я слышу описание одной из них через наушники. Все, что мне нужно сделать, это решить, какая снежинка описана. Уловка в том, что описания находятся на полностью изобретенном языке под названием Синтафлейк (Syntaflake).

​

Это часть эксперимента Паноса Атанасопулоса (Panos Athanasopoulos), полного энтузиазма грека со страстью к языкам. Он профессор психолингвистики и двуязычного познания в Университете Ланкастера (Lancaster University) и находится во главе новой волны исследований двуязычного ума. Как и следовало ожидать, его лаборатория — это Вавилон разных национальностей и языков, но никто из сотрудников не вырос, говоря на Синтафлейк.

​

Задача чрезвычайно странная и невероятно трудная. Обычно, когда вы взаимодействуете на иностранном языке, есть подсказки, которые помогут вам расшифровать смысл. Спикер может указывать на снежинку, когда он говорит, использовать свои руки, чтобы продемонстрировать фигуры или пальцы, чтобы подсчитать цифры, например. Здесь у меня нет таких подсказок, и, так как это выдуманный язык, я не могу даже рассчитывать на сходство с языками, которые я уже знаю. К концу сессии я должен признать поражение.

​

Я присоединяюсь к Атанасопулосу и мрачно рассказываю о своей проблеме с изучением языка, несмотря на все мои усилия. Но, похоже, что в этом и была моя ошибка: «Люди, которые лучше всего справляются с этой задачей, это те, кто вообще не заботится об этой задаче и просто хочет как можно скорее решить ее. Студенты и преподаватели, которые пытаются разобраться и найти закономерность, не справляются», — говорит он.

​

«В одно и то же время невозможно объяснить правила языка и понять, что вам говорят. Но ваш мозг предназначен для того, чтобы разбираться с этим подсознательно. Вот почему, если вы не задумываетесь об этом, вы справитесь с тестом».

​

Развитие языка можно сравнить с биологической эволюцией, но, в то время, как генетическое изменение обусловлено давлением окружающей среды, языки меняются и развиваются благодаря социальному давлению. Со временем различные группы ранних людей поняли, что говорят на разных языках. Затем, чтобы общаться с другими группами — для торговли, путешествий и т.д., некоторым членам семьи или группы пришлось научиться говорить на других языках.

​

Мы можем представить, как могло бы быть распространено многоязычие на примере тех немногих народов охотников-собирателей, которые выжили до наших дней. «Если вы посмотрите на современных охотников-собирателей, они почти все говорят на нескольких языках, — говорит Томас Бак (Thomas Bak), когнитивный невролог, изучающий науку о языках в Эдинбургском университете (University of Edinburgh). В Австралии, где до сих пор используется более 130 языков коренных народов, многоязычие является частью ландшафта, говорит он.

​

«Представьте, что вы идете и разговариваете с кем-то, а затем вы пересекаете небольшую реку, и вдруг ваш спутник переключается на другой язык. Люди говорят на языке местности», — говорит Бак. «Подумайте о Бельгии: вы едете на поезде в Льеже, объявления сначала на французском языке. Затем вы проезжаете через Левен, где объявления будут сначала на нидерландском, а затем в Брюсселе они снова будут на французском».

​

​

Связь языка с культурой и географией — вот почему Атанасопулос изобрел новый язык для теста со снежинками. Он объясняет, что часть его исследований заключается в том, чтобы пытаться вытолкнуть язык из культуры, в которую он вложен.

​

Спросите меня по-английски, какая у меня любимая еда, и я буду представлять себя в Лондоне, выбрав из вариантов, которые мне там нравятся. Но спросите меня по-французски, и я отправлюсь в Париж, где варианты, которые я выберу, другие. Таким образом, тот же самый глубокий личный вопрос получает другой ответ в зависимости от языка, на котором вы меня спрашиваете. Концепция того, что вы приобретаете новую личность с каждым языком, на котором вы говорите, очень глубока.

​

Атанасопулос и его коллеги изучают способность языка менять мировоззрение людей. В одном эксперименте носителям английского и немецкого языка были показаны видеоролики о перемещении людей. Английские комментаторы сосредотачиваются на действии и говорят: «Женщина идет» или: «Мужчина едет на велосипеде». У немецких комментаторов более целостный взгляд и он включает в себя цель действия: они могут сказать (по-немецки): «Женщина подходит к своей машине» или: «Мужчина едет в супермаркет».

​

Часть этого объясняется разницей в грамматике. В отличие от немецкого, английский имеет окончание для описания текущих действий (-ing). Из-за этого англоязычные люди с меньшей вероятностью назначат цель для действия при описании неоднозначной сцены. Однако при тестировании англо-немецких двуязычий, то, были ли они ориентированы на действия или на цели, зависело от страны, в которой они были протестированы. Если двуязычность была проверена в Германии, они были целенаправленными; В Англии они были ориентированы на действия, независимо от того, какой язык использовался.

​

​

В 1960-х годах один из пионеров психолингвистики, Сьюзан Эрвин-Трипп (Susan Ervin-Tripp), протестировала женщин, которые говорят на английском и японском языках, попросив их закончить предложения на каждом языке. Она обнаружила, что женщины заканчивали предложения по-разному в зависимости от того, какой язык использовался. Например, «когда мои желания конфликтуют с моей семьей...» было завершено на японском языке как «это время великого несчастья»; На английском языке, как «Я делаю то, что хочу». Другим примером было «настоящие друзья должны...», который был завершен как «помогать друг другу» на японском языке и «быть откровенными» на английском языке.

Из этого Эрвин-Трип пришла к выводу, что человеческие мысли имеют место в языковых менталитетах и что у людей, владеющих несколькими языками, разный менталитет на каждом языке. Необычная идея, но она подтверждается в последующих исследованиях: многие люди, владеющие несколькими языками, говорят, что они чувствуют себя как другой человек, когда говорят на другом языке.

Однако эти разные менталитеты постоянно находятся в конфликте, так как мозг определяет, какой язык использовать.

​

В недавнем исследовании, посвященном 600 выжившим после инсульта, когнитивное восстановление было в два раза более вероятным для людей, владеющих несколькими языками, чем для людей, владеющих одним.

​

​

В демонстрационном эксперименте с англо-немецкой двуязычной группой, Атанасопулос заставил их читать строки чисел вслух на немецком или английском языках. Это фактически «заблокировало» другой язык вообще, и когда им показали видеоролики движения, описания двуязычных были более ориентированными на действия или цели, в зависимости от того, какой язык был заблокирован. Итак, если они читали номера на немецком языке, их ответы на видео были более типично немецкими и целенаправленными. Когда они внезапно переключались на другой язык, читая цифры, их ответы на видео также менялись.

​

​

Так есть ли действительно два разных ума в двуязычном мозге?

 

Это то, ради чего был разработан эксперимент со снежинками. Я немного нервничаю из-за того, что мое неуклюжее выступление покажет обо мне, но Атанасопулос уверяет меня, что мои результаты похожи на результаты других протестированных и до сих пор мы, похоже, подтверждаем его теорию.

​

Чтобы оценить, какой эффект для моего мозга произвела моя попытка понять язык Синталфлейка, я протестировал себя до и после эксперимента со снежинками. В этих, так называемых задачах с подвохом, на экране появились шаблоны стрелок, и мне нужно было нажимать левую или правую кнопку в соответствии с направлением стрелки в центре. Иногда окружающая картина стрелок была запутанной, поэтому к концу первой сессии я утомился и был измучен от концентрации. Это не задача, в которой практика улучшает производительность (большинство людей на самом деле показывают худшие результаты, пытаясь повторить), но, когда я снова повторил те же тесты после эксперимента со снежинками, мой результат был значительно лучше, как предсказал Атанасопулос.

​

«Изучение нового языка улучшило вашу работу во второй попытке», — объясняет он. Я чувствую облегчение, получив неплохой результат, но это любопытно. Как так вышло?

​

Задачи с подвохом были упражнениями в разрешении когнитивных конфликтов — если большинство стрелок указывали налево, моим непосредственным импульсом было нажатие левой кнопки, но это был неправильный ответ, если центральная стрелка указывала вправо. Я должен был заблокировать свой импульс и прислушаться к правилу. Часть мозга, которая управляет этим высшим усилием, известна как передняя поясная кора (ППК), часть «исполнительной системы». Расположенный в лобной доле, это набор инструментов умственного внимания, который позволяет мозгу сосредоточиться на одной задаче, блокируя конкурирующую информацию и переключая фокус между различными задачами, не запутываясь.

​

Тест со снежинками усилил мой ППК для другой задачи с подвохом, так же как владение более, чем одним языком развивает исполнительную систему.

 

Постоянный поток исследований за последнее десятилетие показал, что люди, владеющие несколькими языками, превосходят людей, владеющих одним языком в ряде когнитивных и социальных задач, от словесных и невербальных тестов до того, насколько хорошо они могут «читать» других людей.

​

Программы онлайн-методики FAST FORWORD развивают основные когнитивные и речевые навыки и нативно обучают английскому языку — в 4 раза быстрее, чем на занятиях в англоязычной школе!

​

«Люди, владеющие несколькими языками выполняют эти задачи намного лучше, чем люди, владеющие одним языком, — они быстрее и точнее» — говорит Атанасопулос. «И это говорит о том, что их исполнительные системы отличаются от исполнительных систем людей, которые говорят лишь на одном языке».